НЕ МОЕ НО ИНТЕРЕСНО И ВИДИМО ПРАВДИВАЯ ИСТОРИЯ О ВОЙНЕ:)
В ИНТЕРНЕТЕ УЖЕ ЕСТЬ ЭТА СТАТЬЯ НОВЫ НАВЕРНЯКА НЕ ЧИТАЛИ ЕЕ :)
ПОЧЕМУ БЫ ВАМ ЕЕ НЕ ПРОЧЕСТЬ У МЕНЯ…
» почти десять лет назад было дело. денег откосить не было, знакомств тоже. пошел служить, попал в разведку одной конторы. после учебного центра отправили в разгар второй чеченской компании.
в июне по–моему 2001 под майртупом получил три лишних дырки в душевной оболочке. вылечился, без особых последствий для здоровья. медалька и 250 рублей ежемесячного вознаграждения за «геройство».
в назидание, заламинированное решение суда и исполнительный лист о взыскании с министерства обороны боевых (денежка такая). денежку по сей день не заплатили. нету у них.
выгода: умею стрелять из всего, что стреляет; хромаю на правую ногу и иногда хожу с тростью; можно на пьянках рассказывать байки.
Ранее утро. Спим в БТРе всей группой из пяти человек, вчера был сложный денек, потому что нас, как последних мудаков, забыли при зачистке в городских условиях, в жилом доме, без спины.
Тут надо заметить, что «забывали» разведку и спецназ постоянно. Особенно отличались вояки под Грозным, во время штурмов, накрывая артиллерией участки, которые находятся в разведобработке. Навскидку, процентов сорок всех потерь в ходе разведывательных и диверсионных операций приходилось на наши же артиллерию и авиацию. И только потом такие явления стали называть именем Каладзе.
Будит нас координатор операций и с блеском в глазах начинает рассказывать сумбурную историю про (тут тэги): _тут_было_имя_одного_араба_но_я_решил_ег о_не_писать_, поселок, найти, если надо — убить, доложить, отрапортовать, молодцы, вперед. Данные были от военной разведки, а эти парни порой стадо овец с трудом отличали от массивного передвижения войск и наоборот. Скепсис был понятен, но спорить было не очень принято, а ходить со срочниками в зачистки порядком поднадоело.
Если бы это был голливудский боевик, то нас бы посадили на вертолет и благополучно десантировали в район операции, дали бы приборы ночного видения, а на лице нарисовали бы пару кривых зеленых полос. Но голливуд тут не чтили, чтили водку и мудаков.
Нам выдали топографическую карту семьдесят седьмого года, на которой ручкой были нарисованы круги размером с Ленинградскую область, какие–то стрелочки, а вверху справа был пририсован чертик (запомнилось).
Идти приказано было тайно, поэтому мы поймали местного жителя на Ниве и попросили подвезти поближе. За две бутылки водки, вместо просимых патронов. Когда мы уже выгружались, местный мужик спросил «а вы за кого?», на что ему резонно ответили «за Родину».
Лирика уместна и я чуть поясню — мы представляли из себя разведывательно–диверссионную группу одного из спецподразделений МО. Я был бекасом (кто не знает, слово «снайпер» произошло от слова snipe — бекас, хитрая утка, которая очень неожиданно меняла траекторию движения, в связи с чем попасть в нее было совсем непросто). Остальные были мастерами своего дела: сапер–шутник, двое «бегу впереди и тратата» и связист–жопоприкрыватель.
я пока дальше буду писать и рассказывать снайперские «секреты». и на вопросы отвечать. в комментариях.
В горах (а мы были именно в горах) снайперу совсем не просто. И дело даже не в том, что имеется иллюзия близости объектов и приходится постоянно или пристреливаться, или же сверяться с картой, где расстояния увековечены потомками, если конечно стреляешь на более чем пятьсот метров. Дело в природе. Шашлыки, палатка, комары, а может даже и секс. Сейчас так я взираю на природу, а тогда горы я не любил. Кустики шевелятся, внимание рассеивается, подьем по склону вообще превращает тебя из снайпера в утку из тира, который я помню с детства.
Стемнело. Прилегли. Связиста переодели в местную одежку и отправили сужать квадрат поисков, а еще лучше узнать конкретный дом, где искомый объект ждет своего часа. Вообще, местное население там очень приветливое, сказывается кавказское гостеприимство и только когда в тебе признают вояку–русака — то все внезапно становятся тупыми агрессивными баранами. У них были на то причины, у меня же нет причин так их не называть.
«От одной спички троим не прикуривать». Это выяснили еще в начале двадцатого века, на заре появления профессии «снайпер». Думаю, что описывать методы, которыми эта присказка родилась — бессмысленно. А рассказываю я это к тому, что выжидать на позиции прямо прилегающей к возможной территории проведения операции очень не просто.
В кино, когда ты в засаде, никогда не заходят со спины, дети не выгуливают овчарок, местные жители не ломятся в кусты посрать, свадебные гулянки не стреляют из АК по кустам забавы ради, молодежь не бродит в поисках места для траха и все усердно смотрят только вперед. В жизни всё не так, в жизни всё как в жизни. Самое тихое и спокойное место вокруг жилых районов — это магнит для населения, которое по тем или иным причинам как раз таки и ищет «самое тихое и спокойное». У всех ведь бывало: быстро–секс на природе, отлить, выпить, ширнуться, найти шпионов. Поэтому место нужно выбирать в непосредственной близости от «главной» дороги в селение, в ста или больше метрах от первых домов и вот почему: вероятность того, что население побредет по кустам в пяти метрах от нормальной дороги — минимальна; удобная смотровая — видишь кто приехал, уехал; вне зависимости от ситуации есть выбор, или же в кусты, или к дому, в укрытие. Важно понимать, что даже если мы выйдем на дорогу и медленно, завывая «Катюшу», двинемся в жилой район, на нас обратят внимание, как на потенциальную угрозу гораздо позже, нежели кто–то заметит в окно пять силуэтов крадущихся во тьме.
Так мы и сделали. Хотя и смотрели немало голливудских боевиков.
Возможно, для кого–то это и не будет откровением, но я расскажу. Самые действенные способы поддержания организма в тонусе — это рецепты дедов. Записывайте проверенное: кусок сахара под язык и ваше зрение заметно улучшается (не от нормы, а скорее восстанавливается от усталости), острота слуха тоже повышается. Я не врач, но думаю местные ориентологи пояснят. Так же помогают кисло–сладские сосательные (слово–провокатор) конфетки.
Сосредоточенный взгляд в определенное место повышает чувствительность зрения и слуха почти в два раза.
Время полной адаптации к темноте можно заметно снизить с сорока минут где–то до десяти, если разжевать чай и сахар во рту, именно жевать, не глотать (мля). Делать это лучше сидя, в таком положении глаза почему–то намного быстрее адаптируются к перемене освещения и темноте.
О курении отдельный короткий трактат: выкуренная сигарета снижает зрение, слух, общий тонус и восприимчивость процентов на двадцать и часа на два (про проценты — это учили нас так, но на деле примерно так все и обстоит).
Немного об оружии. У меня была штатная снайперская винтовка Драгунова (СВД). Прекрасный инструмент, исключая механизм самозаряда, который косил патрон в самые неподходящие моменты. Магазин там на десять пулек, что давало определенную свободу в действиях, когда ты накосячил и надо стрелять по убегающим. Оптический прицел был штатный ПСО–1, прелесть его была в прицельной сетке, которая позволяла без наводчика и дальномера достаточно точно определять дистанцию до цели, а так же рассчитывать поправки на движение, ветер и прочие состовляющие удачного выстрела. А еще прицел был с прекрасной подсветкой, чтобы лучше было видно в темноте. Мой экземпляр был древним, и в нем присутствовал инфракрасный экран, бессмесленный и беспощадный.
Надо заметить, что хоть и был двадцать первый век на дворе, ствольная коробка и система затвора были позаимствованы в СВД из трехлинейки образца 1891 года. Дело в том, что снайперская техника не особо развивалась в силу специфики, тут очень важно жесткое запирание затвора, так как боеприпасы используются мощные и дальнобойные.
Вообще, мне только несколько раз приходилось делать более пятидесяти выстрелов подряд (в боевых условиях) и я вам ответственно заявляю, что винтовка не перегревается, кучность не теряется и вообще никаких осложняющих ведение боя эффектов замечено небыло. Чего не скажешь об иностранном оружии подобного типа, которое «умирает» на десятом выстреле.
Баллистика вообще сложная штука, зимой и летом пуля летает по разному и в этом помогает газовый регулятор. Суть в том, что зимой энергия заряда тратится на нагрев ствола путем закрытия регулятора. Т.е. если летом выставить регулятор в «зимнее» положение — то давление в стволе повысится и пуля пойдет по весьма завышенной траектории, где то сантиметров на пять. Если же зимой регулятор открыть, то пуля уйдет на восемь сантиметров вниз. С этим механизмом были постоянные проблемы, если не почистить вовремя и газоотвод загрязнялся, тогда винтовка просто переставала стрелять, от чего становилось порядком грустно и страшно.
Вообще, лучшее из чего я стрелял — это винтовка Мосина–Нагана, та что 1891 года, трехлинейка в народе. Кстати говоря, от Нагана там нет ровным счетом ничего, одна фамилия.
Так, увлекся, теперь о деле.
Через часов пять, под утро, вернулся наш турист и рассказал, что объект обнаружен, но есть сложности. Так я впервые вживую столкнулся с так называемыми «Белыми чулками», женщины–снайперы.
Про них ходили легенды не только в народе, но и среди снайперов. Истории были разные, но доподлинно было известно, что среди них в основно прибалты и большая часть чуть ли не чемпионки мира в смежных областях спортивных единоборств.
Тут еще лирика. От природы так повелось, что женщины стреляют лучше мужчин (феминисткам на заметку). У них повышенный порог терпения, физиологическая выносливость и приспасабливаемость много лучше чем у мужчины (достоверный факт, товарищи шовинисты). У них лучше работают системы восприятия: зрение, слух. И что самое опасное, в них присутствует эта блядская женская интуиция. А уж как они маскировались, так это вообще песня.
Так как мы были далеко не группой целевого боя, а просто «пришел–увидел–подстрелил–убежал», то наличие снайперов на стороне противника сильно осложняло дело. Дело в том, что когда ставится цель «уничтожить одного человека», то ситуация обычно разворачивается так: разведка, потом я занимаю позицию, остальная группа отходит на примерно километр в сторону отступления, я стреляю и бегу к ним, а они уже на позиции прикрывают мой отход, если за мной погонятся (что бывало редко, т.к. в горах тяжело выяснить направление выстрела. эхо). Когда же появляется другой снайпер, то мое отступление превращается в русскую рулетку. Медленно и скрытно я идти не мог, догонят. Бежать тоже не могу, снайпер не дурак, получу пулю в спину.
Объект был важный, уходить было нельзя. Было решено минировать, звать подмогу и взрывать.
Я лег поспать и тут первая пуля просвистела метрах в двух от нашего укрытия.
Не то чтобы мы перепугались. Но было очень неприятно. Наш «зрячий» (наблюдатель, который находился на высоте и наблюдал за ситуацией) указал, что вспышек от выстрела было три, что расходилось в количестве с просвистевшим мимо нас экземпляром (об этом позже). Это указывало или на то, что снайперская позиция противника было оборудована, или же на то, что «зрячий» идиот.
В такие моменты все происходит очень быстро, именно поэтому думает тот, кто не под обстрелом и именно поэтому координаторы и мозговые центры группы отделяются на подходе к цели и непосредственно в операции не участвуют. На нас никто не бежал, это значило как минимум то, что нас не вычислили и не знают, что нас четверо, а не два полка.
Я начал осматривать указаные места вспышек, все три места идеально подходили под гнездо, но признаков снайпера не было ни в одном.
И это самая блядская ситуация из всех, в которые можно попасть. Было вполне вероятно, что выстрелили на угад, на легкое движение и просто на поверку. Но с такой же вероятностью можно было предположить, что нас просто ждут. Вот когда тыковку свою поднимешь, так сразу и получишь незапланированное отверстие.
Вообще, по правилам ведения боя для снайпера, когда не знаешь достоверной обстановки, то стрелять необходимо строго под огнем прикрытия. Т.е. автоматчик стреляет в условном направлении и на фоне автоматной очереди снайпер производит точный выстрел. Расчет прост, никто не поймет, что убил снайпер и не будет сковывать движения и перемещения так, как это происходит под прицелом снайпера. Это меня несколько удивило и помолившись каждый своему богу, мы решили, что выстрел был наугад. Это не отменяло того, что место скорее всего наблюдают. Учились мы хорошо и лежали вверх по склону, так что через два часа ползком мы уже ушли от предполагаемого места наблюдения и раскрытия.
Когда в группе работает снайпер — он самое уязвимое звено. Очень сложно перестроиться на ближний бой, особенно с винтовкой в руках.
Когда снайперу необходимо перемещаться в условиях возможного боя — это целая проблема. Единственное, что упрощает такую задачу — это соблюдение левостороннего правила. Т.е. участок, откуда вероятнее всего будет вестись по вам огонь, необходимо обходить справа, чтобы при бое поворачивать корпус влево. Связано это с тем, что прицеливаться, да и вообще вертеться вправо физиологически намного сложнее, чем в левую сторону (можете попробовать со шваброй). Я уже не говорю о том, что прицел СВД сбит влево именно для левого плеча и если стрелять с правого, то гильзы будут лететь прямо в глаза, а точность будет желать лучшего.
Я наверное посплю все же. Думал, что быстрее получится писать.
Я вам не то чтобы историю этой операции рассказать хочу, просто хочу рассказать про работу снайпера. Будете потом в кино смеяться, как я.
Ушел спать. Утром — дальше.
Я тут почитал все это. Все сомнения, претензии и вопросы, все они понятны и вытекают из текста, я там попытался обьяснить как все было и немного еще лирики приложу. Попал я в учебную часть данного подразделения в 1999 году, после того, как вылетел из университета МВД после неудачной для меня потасовки (в те времена как раз стали брать в такие заведения очень много выходцев из кавказских республик, потому были постоянные конфликты). В том университете был один прекрасный человек, бывший военный, он и посоветовал меня куда нужно, а потом еще и помог получить диплом, но это другая история.
По поводу же тактики и прочих. В Чечне не было войны как таковой, не было линии фронта, не было четкого понимания, где заканчивается территория одних и начинается территория других, поэтому там не очень то годились законы военного времени. Ситуация там так резко менялась, что никакие аналитики не могли предсказать поворота событий. Дислоцированные военные части находились то в зоне боевых действий, то в зеленой зоне. Солдаты спокойно ходили по городам и поселкам, покупали еду, знакомились с людьми, порой их похищали и убивали, а порой они женились и дезертировали, всякое бывало.
Важно вот что понимать. Война — это просто слово, на деле там действуют все теже правила жизни. Был случай, когда военный влюбился в местную жительницу, дезертировал, да еще и сдал пару бойцов. А потом еще и взорвал себя и 12 солдат. Так вот к чему это я, это как в жизни. Вот живете вы компанией, друзья товарищи, кто–то в кого–то влюбляется, кто–то кого–то за это ненавидит и становится врагами, только там цена была выше всех дел мирного времени. А по сути и ощущениям, там кипела такая же жизнь, как и везде. Люди влюблялись, ссорились, ненавидили, дружили, братались, воровали, подставляли.
Я тогда понял одну вещь про войну. Все то, что я видел до этого всегда отдавало какой–то идеей. Патриотизм, Родина, защищать людей. На деле же, когда стреляют в тебя — ты стреляешь в ответ. У тебя нет мыслей о высоком, ты просто думаешь, как бы жопу свою спасти. Тебя не волнуют национальности и все равно кто там в тебя целится. Ты просто выживаешь, как в обычной драке или уличном конфликте.
Так вот, вы могли спокойно передвигаться в форме российских войск по всей территории Чечни, в вас бы никто не стрелял и камнями бы не закидывал. С другой же стороны, вас могли пристрелить, когда вы вышли поссать в расположении своей же части. Война было точечной (исключая Грозный), процветали засады и подрывы, никто не хотел ввязываться в затяжные бои, потому что не было смысла (численность, авиация и прочее были явно на стороне российских войск).
Там человек упомянул, что это бред, когда один человек из группы идет в разведку прикидываясь местным. На деле же, это абсолютно нормальное и естественное явление и единственно рабочее в той ситуации. Просто представьте себе обстановку. Люди просто живут, пасут овец, воспитывают детей, да, рядом война и выстрелы, да, люди с автоматами, но гражданское население от этого не становится военными контрразведчиками. Они простые люди. Которые тебе нальют воды, даже если ты и русский (а может и нож в спину вонзят, как повезет). Теперь, когда вы это представили, вы поймете, что реакция на человека, который местный, знает язык и у него уверенная легенда, будет вполне себе нормальной. Тут половина таких же в поселке и отличить их практически нереально.
И еще. Там кто–то обронил фразу про Винторез. Что с такой я должен был ходить. Поясняю, винтовка специальная снайперская «Винторез» создана для ведения бесшумной стрельбы, без пламени и в первую очередь предназначена для проведения операций по тихому. Но она не работала на той местности и вот почему: дальность уверенного попадания по корпусу составляла примерно триста–четыреста метров, это очень мало и только корпус. Думаю, в голову бить из нее можно было максимум на сто пятьдесят — двести. Болезнь этой винтовки — проблемы после остывания, она просто начинала спотыкаться. Её часто использовали в городских условиях, но для мероприятий на приличных расстояниях и при пересеченной местности её старались не брать. СВД же была проверена временем, безотказна, со своими проблемами, но проблемы были известны. Потому с Винторезом свзывались только единицы и обычно по ситуации.
Вообще, эталон точности снайпера, как мне помнится, попадание между глаз с восьмиста метров или семиста. Винторез тут тест не выдерживал.
Так мы уже знали дом, в котором заседает нужный объект, то выбрали место поудобнее, я начал приспасабливаться к выстрелу.
Выстрел — это целое искусство и хоть я не стрелял уже года четыре, я могу среди ночи выдать целую тираду по этому поводу. Не всегда удается нормально оборудовать гнездо, поэтому нас очень много тренировали на стрельбу, когда держишь винтовку левой рукой за цевье. На деле же, намного удобнее стрелять с упора, когда под винтовку подкладывают что–нибудь мягкое, а левой рукой придерживают приклад у плеча, но этот метод считается ламерским, хотя мне так и больше нравилось стрелять. Под винтовку обязательно подкладывается мягкий материал, чтобы при отдаче винтовка не прыгала, так как из–за длины ствола пуля может значительно уйти вверх.
Сам выстрел нужно производить на выдохе, в ту самую паузе между вдохом и выдохом, это касается только выстрелов из винтовки, из пистолета можно стрелять и на вдохе, и вообще как вздумается. Дыхание же стоит задерживать за секунд пять до выстрела, если передержите дыхание — наверняка промахнетесь.
Вообще, давно уже спорят по поводу глаз. У нас была старая школа и учили стрелять с открытыми глазами (двумя). Это связано с тем, что взгляд одним глазом непривычен для человека и нагрузка на прицельный глаз возрастает вдвое, если зажмурить глаз неприцельный.
Бинокулярность зрения залог хорошего выстрела, особенно на расстояних свыше пятиста метров. Вы никогда не определите нормально расстояние одним глазом. Проверено и удостоверено.
Когда я стрелял из спортивных винтовок, то там усилие спуска курка очень маленькое, как я понял порядка ста граммов, на деле же, в боевых винтовках, усилие составляет порядка полтора килограммов, а спуск всегда намного длиннее спортивных образцов.
Спуск начинается до задержки дыхания и в момент задержки вы уже должны выработать спуск где–то наполовину. Хотя, были умельцы, которые задерживали дыхание уже на «предупреждении» (это механизм, который увеличивает усилие перед самым спуском), у меня так не получалось, хоть я и старался. Продолжительность же спуска не должна превышать пяти–восьми секунд, иначе организм будет нервничать от напряжения и попадете в пятку.
Вопреки красивым сценам в фильмах с замедленной съемкой, на больших дистанция пуля сначала взмывает немного вверх и уже на излете возвращается вниз, поражая цель. Действенными дистанциями для моей подготовки были расстояния до тысячи двухсот метров. Максимум на что я стрелял в боевых условиях — тысяча метров (это из удачных попыток).
В полете пуля отклоняется в сторону вращения, называется это деривацией. Сложность в том, что деривация растет нелинейно от расстояния, поэтому в большинстве случаев её погрешность вложена в прицел. Соответственно при правой нарезке винтовки — пуля уходит в право и наоборот. Все это начинает работать где–то метров с пятисот. До таких расстояний можно не беспокоиться. На СВД, кстати, для этого прицел ПСО–1 смещен влево на целых полтора сантиметра. На пятистах метрах пуля уходит очень сильно для точной стрельбы, т.е. целиться нужно уже не меж глаз, а исключительно в глаз левый, на больших расстояниях уводите прицел еще левее. Где–то к метрам восьмиста пуля уже уходит на шесть–восемь сантиметров левее прицелки.
Зачистки проводились для демилитаризации местности. Схроны оружия, попрятавшиеся боевики, розыск, профилактика.
Они шли в сторону Дагестана, на восток, а не в Дагестан. Там были налажены очень хорошие тропы по доставке оружия и переправке людей и там было спокойно. «Легализация» как раз там и процветала. Зачисток было минимум, спокойные блокпосты, тишь, да благодать.
Про СВД я вот это имел ввиду: «Принцип автоматики винтовки СВД основан на инерции подвижных частей. Запирание ствола жесткое и производится поворотом затвора в затворной раме. При этом боевые выступы затвора входят в опорные выточки ствольной коробки (подобно тому, как боевые выступы боевой личинки затвора трех’ линейной винтовки образца 1891–1930 гг. при его повороте заходят за боевые выступы ствольной коробки).
Таким образом, происходит жесткое запирание ствола, необходимое при стрельбе мощными дальнобойными боеприпасами.». Я не говорю про базу винтовки, я про то, что все гениальное просто.
Я сваливаю в одну кучу по одной простой причине: срочники (пусть это ВДВ, пехота или еще кто) — это срочники, а когда я говорю про род войск — то я имею ввиду вояк, которые уже служили и имеют опыт. Так всегда было проще разделять. Потому что когда тебе говорят «к вам движется взвод ВДВ» ты никогда не знаешь срочники это или какой отряд по отработке. Поэтому я привык так говорить.
Эталон точности снайпера, это как эталон мужской силы духа — одна бутылка водки в рыло. Понимаете о чем я? Понятно, что это не литературные точности. Но та же ваша техническая точность — это вилами по воде. Винторез — снайпер, только не для тех целей, которые были нужны мне.
Позицию мы заняли в шести ста метрах от предполагаемого дома. Надо заметить, что на таком расстоянии очень сложно различать бородатые и не очень лица, так как оптика была не с большим увеличением прицела. Большое увеличение прицела используется в основном при неподвижной засаде или же подразделениями групп А и В, прицелы эти настолько чувствительны, что после выдоха навестить обратно на цель может только профи на уровне мышечной памяти.
В большинстве случаев, главного можно определить по тому, как к нему обращаются, как он себя ведет и как другие ведут себя при его появлении. Ни о какой форме и отличительных знаках речи не шло (привет, российские генералы на УАЗиках).
Я уже говорил приятные слова в адрес военной разведки (я не имею ввиду тут ГРУ). Отличились они и в этот раз, к десяти утра на другой стороне поселка было замечено движение, к поселку подходила группа человек из тридацати ВДВшников. Видимо сигналка по важному боевику попала не только к нам, а координация действий между подразделениями была в той компании просто на высоте. Десантники вообще прекрасные ребята, у меня друг хороший из этих, тоже Артём зовут. Был послан Родиной нахуй и сейчас живет во Франции, служит в Легионе. Вообще, ВДВ — молодцы. Я когда рассказы слышал о том, как они в недавнем конфликте чуть до Тбилиси не дошли, очень долго смеялся. Кстати, тоже показательно для нашей армии. Ни связи, ни координации. Как мне рассказывали, колонну ВДВ, движущуюся на Тбилиси остановил вояка, догнавший их на УАЗике и убедивший дальше не ходить. Правда или нет не решусь утверждать, но очень похоже на их манеру проведения операций.
Мы были на другом конце поселка и с первыми выстрелами максимально быстро стали выходить на огневой рубеж ведения открытого боя. Все беспокоились о своем, я думал о ночном снайпере.
Мне пришлось продвинуться дальше всех к линии начинавшегося боя, потому что надо было снимать снайпера, а направление боя разворачивалось не в нашу сторону. Спину снайперы открытой не оставляют. Подходить близко — перекрестный огонь, да и не объяснишь, что ты свой. У нас было неоспоримое преимущество и беда одновременно, о нас никто не знал и атаковать нас могли и те и другие. Поэтому было решено в бой не ввязываться, а постараться убрать снайпера и цель. Связист долбил штаб и частоту десантников, но это такой сахар. Я бы тоже услышав по рации «Ребзя, мы свои! Не стреляйте!» первым бы делом выстрелил в ту сторону.
Когда снайпер смотрит на местность, он сразу отмечает места где бы он засел. Мест было ровно пять. Это много. Ничего не оставалось, как ждать когда кто–нибудь из десантников полезет под пулю. Я начал пристреливаться под шум канонады, остальные смотрели за точками предполагаемых гнезд. Минуте на третьей точка была опознана, чердачное окно старого домика. Я стал присматриваться и угадывать расположение тела стрелка, так как окно не просматривалось, а залечь он мог и в глубине, прямо как по учебнику.
Вяло текущий рассказ не позволяет передать того, что все эти манипуляции происходили порядка двадцати — тридцати секунд. После чего я сделал подряд десять прицельных выстрелов по крыше, в те места, где я надеялся на результат.
Это было большой ошибкой. И даже где–то в учебнике было написано, что подряд стрелять из укрытия, вне непосредственной зоны проведения боевых действий и без прикрытия, нельзя. Адреналин не дал мне этого вспомнить. Первая пуля попала прямиков мне в ногу. Следующие две просвители рядом. Настолько рядом, что я слышал шелест пули. Выстрелы были точечными, я был в метрах двухсот от ближайщего укрытия. Стрелял снайпер. Второй.
В фильмах снайпера часто перекатываются после того, как в них стреляют. Но любой здравомысляший человек должен понимать, что после выстрела снайпер всегда всматривается в зону поражения и любой ваш перекат — это верное ранение или смерть. В тот момент я понимал, что позиция моя не такая уж и плохая раз попали в ногу, а не в голову. Глаз от оптики я не убрал. Судя по примерно уловленной траектории, стреляли чуть правее от того квадрата, где я водил глазами.
Схрона у меня не было, так как позицию занимал в попыхах. На призрака снайпер уже не купится, раз произвел три хороших прицельных выстрела с положенным интервалом. Значит засек меня.
Про призраков тоже немного расскажу вам. Был один блокпост, который постоянно терроризировал снайпер, я как раз был рядом и меня взяли подучиться старшие товарищи. Так там целая игра затевалась. Снайпер профи готовил «куклу», клал рядом с собой и палил по деревьям. На второй день, ночью, объявился и снайпер–противник. После обмена несколькими выстрелами, снайпер вывалил куклу в сторону от укрытия, в надежде, что противник поведется и выглянет посмотреть на результат. План не сработал, но творческий подход я оценил и всегда мечтал попробовать (так и не удалось).
Была еще история про подсветку. Берется фонарь, прикапывается в землю, сверху листьями и ветками, а контакты снайпер тянет к себе и в момент выстрела коротит. Работает ночью. Получается эффект двойного выстрела, а если снайпер стреляет из «коробки», то и вообще создается ложное ощущение гнезда. Я лично не видел таких гнезд, но товарищи рассказывали, что бывало. Особенно около штабов и прочих важных объектов.
Тут мне в инбоксы пишут про «русских свиней» и всякую другую чепуху. Поэтому. За время моего пребывания я встречал множество наемников: украинцы, прибалты, русские, арабы, беларусы и даже китайцы. Я писал уже выше, что ты стреляешь не в национальность, а в человека, который так же желает тебе смерти. Тут нет национальной подоплеки. Среди чеченцев есть прекрасные люди, а есть мудаки, та же история и с русскими, и со всеми другими.
Больше всего, кстати, было украинцких наемников и русских. Часто встречались профессиональные военные, реже охотники за деньгами. Но мне как тогда было плевать на национальность, так плевать и сейчас. То же касается и религии.
Еще там была полнейшая беда со связью. Не было этих прикольных штучек, вставляющихся в уши, когда все друг друга слышат. Слышали все друг друга на расстоянии восприятия слуха. Ну, еще был связист, но это плохо помогало, потому что часто беседа заканчиваласт словами «а ты, бля, докажи, что ты не чечен?». Я вколол себе в бедренную мышцу какую–то ампулу (по сей день не знаю, что это было, но точно не морфин), стало полегче. Перетянул рану в меру возможностей и подумав о приятном начал аккуратно менять вектор обзора.
Чтобы сместить обзор и постоянно мониторить новый квадрат, вовсе недостаточно повернуть в нужную сторону винтовку, это подпортит положение тела и будет неудобно. Поэтому поворачиваться следует орудуя носками ступни, то есть отводите ступни влево (в моем случае), упираетесь носками в землю и медленно передвигаете все бренное тело целиком. Я повернулся и мне запомнилось, что я стал думать о том, как сейчас прямо по киношному отбликует оптика моего визави и я всажу ему пулю промеж глаз. Видимо во мне говорила обида за ногу. Да и солнце было на противоположенной от меня стороне. Еще мне вспоминались прекрасные истории о DARPA, системах обнаружения на батарейках и отображением стрелкА на карте.
Обзор квадрата показал, что нихрена непонятно. И я решился на провокацию. Достал стеклышко–насадку и стал провоцировать отблик. На словах это звучит просто, на деле же нужно учитывать ряд факторов: зная примерную траекторию полета пули к себе нужно так расположить блик, что в тебя по возможности не попали, а если и попали, то не в голову; движения скованы и если снайпер увидит, что стеклышко на вытянутой руке, то определить расположение твоей головы ему труда не составит (а расстояние было мелковато для удачи). Я рассудил, что безопаснее всего будет изменить положение корпуса перпендикулярно вектору зоны обстрела, а стеклышко крепить к ноге и стрелять скрючившись. Буквой Г в общем, где вертикальная часть Г моя голова и винтовка.
Ногу было уже не жалко, хотелось есть, спать, секса (месяца четыре как), не хотелось разве что умирать. Я скрючился минут за десять, чтобы не привлекать лишнего внимания и начал шевелить ногой в надежде на блик. Секунд через десять раздался выстрел, я неверно определил гнездо и уловил только то, что стреляли из сарая, метрах в тридцати от того места, где я думал засел снайпер. Визави промахнулся, но мне было не видно его точки, скорее всего он был в тени помещения. Второй выстрел тоже ушел в молоко, но теперь я четко представлял его месторасположение и начал медленно давить на спуск.
Я — мудак. Прошлая серия была размером ровно в магазин. До этого момента я был более–менее спокоен, а тут прямо таки сорвался и даже тогда не особо помнил, что происходило и как я перезарядил магазин. Помню, что клял себя последними словами и почему то улыбался.
Вернувшись обратно в мир реалий, я прицелился снова и выстрелил. Сначала один раз, а когда увидел движение — приложился еще три раза. По моим ощущениям, тень упала.
Это была первая и последняя моя битва со снайпером не из огневых рубежей и не при непосредственно боевых действиях.
Мои неудачи в тот прекрасный правда на этом не закончились.
Пока мы тут беседовали о моей собственной драме, десантники перегрупировались и шли дугой в поселок. Я выдержал десять минут паузы, аккуратно шевелясь, кидая камни в кусты и стреляя по банкам, чтобы удостовериться, что вторую ногу мне не продыряват. Бой сместился влево, в ту сторону, откуда шли ВДВ и мне было не видно всего происходящего, так как я лежал под склон. Удостоверившись, что никто в меня больше не пуляет, заполз на склон и начал стрелять в отбивающихся боевиков. Бой был короткий, минут тридцать. Боевиков было от силы человек двадцать и после заметных потерь они стали растворяться среди местного населения или же пытаться уходить в горы (а я им мешал).
В тоже время связист таки догорился о том, что мы всё же свои и остальная часть группы выходила с поднятыми руками (а по другому никак) к десантникам и тыкала руками в мою сторону. Я поднялся, транквилизатор действовал бодро, и направился на опушку к своим. Так же с поднятыми руками, улыбкой и хромая. Хромаю я и по сей день.
Командир у десантников оказался бывалый, предполагаемый дом с объектом окружили, а бойцы уже проверяли убитых и раненных. Дом решили штурмовать. Штурмовать я особо не умел, поэтому устроился поудобнее и стал мониторить окна дома.
Предрекая разоблачения про простреленную ногу, поясню: да, было больно, но боль была ватная, пуля прошла по касательной, хоть и глубоко. Наступать на нее было совсем неприятно, но состояние боя — оно как наркотическое опьянение, все происходящее потом кажется неудачным фильмов, а часть событий вообще остается в тумане. Думаю, многие люди, которые попадали в экстримальные ситуации знают это ощущение.
Подогнали БМД или БТР, не помню уже и решили сделать из дома решето после нескольких предложений сдаться. Начался обстрел из крупнокалиберного пулемета. Щепки, кирпичи, стекла. Когда обработка закончилась, к руинам пошла группа десантников и шли они пиздец как неудачно, прямо по моей линии огня. Косяков на сегодня было достаточно и я решил уйти чуть в сторону, мало ли.
Так как казалось, что уже все закончилось, то я повел себя как безалаберный идиот и отправился пешком, как на прогулке в парке. И ровно на втором шаге из руин начался шквальный огонь, стволов из четырех. А я, блять, иду. Прямо на линии огня, так как те целят в десантников, а я за ними, хоть и на удалении некотором. В этот раз мне тоже не повезло. Потому что я повел себя как гребаный герой (как там выше просили в комментариях) и стал стрелять с колена и почти без укрытия. Выстреле на пятом две пули попали мне в корпус. В бронижилет. Броню пробили, но дырки оставили не очень глубокие.
Раньше в меня никогда не попадали. Энерция и удар от брони напомнил мне Майка Тайсона и ролик про то, как он ударом сбивает с ног быка.
Нужного боевика таки поймали и даже живым. Через три года я начал курить.
Ранения мои были весьма несерьезными. Так что через месяц я уже был снова в строю. Разве что хромота осталась. Но это уже потом военные врачи накосячили в Москве, когда оперировали.
Вообще, во время чеченских компаний, да и вообще у нас в армии, всё очень безалаберно. Вагон и маленькая тележка только официальных данных о том, что свои расстреляли своих, накрыли мирное село, забыли прикрыть вертушками и колонну атаковали. Сколько же было смертей от тупости и мудачества и не сосчитать. Я не встретил там хороших друзей, но встретил множество прекрасных людей с правильным взглядом на жизнь.
Меня всегда спрашивают «чему ты там научился?», «как на тебя это повлияло?». Я не знаю что отвечать. Научился я очевидному, а как повлияло видимо лучше заметно со стороны. Во всяком случае, я разительных перемен и просветления не заметил.
Объясню, почему я не вступаю в споры про оружие с охотниками, спортсменами и прочими людьми. Мы говорим о совершенно разном оружии. То, что проектировалось для армии было создано для применения в экстремальных условиях. Охотники плюются от снайперских прицелов малого диаметра, а снайперу и не нужно большое зрительное поле, плюс увеличивается бликование. Со мной тут спорили про вес, приводя в пример Штайер, но вес сильно влияет на точность боя, так как отражается на хвате и отдаче. Хотя Штайер и прекрасная техника.
Охотничьи и спортивные винтовки делаются не для войны. Да, я не могу смотреть в прицел, где вместо привязки изображены кресты.
Очень смешно смотреть, как ставят «модную» оптику на трехлинейки, карабины и СВД и на пятом выстреле передняя линза вылетает вслед за пулей.
А сейчас я пойду читать все комментарии, отвечать на неглупые вопросы и добавлять, если что–то упустил или пропустил.
Уважаемые читатели, я правда не могу быстрее и от того, что каждый второй комментарий меня подгоняет — ничего не измениться.
И да, я обязательно отвечу на все вопросы выше. Чуть позже. Вы только учитывайте то, что я не профессиональный знаток стрелкового оружия и отвечать буду в меру своих познаний. Я просто стрелял, а не был теоретиком, который прочитал двадцать две книжки по винтовкам и восемьдесят два обзора лучшего оружия. Я говорю лишь про то, что знаю, слышал или пробовал.
Я уже давно отошел от тех дел. Больше не стреляю, потому что настрелялся. Оружием не интересуюсь. Фильмы про войну не люблю.
Тут еще задавались вопросом, почему многие, кто прошел войну становятся или неадекватными, или тупыми, или потерянными. Тут вопрос к психологам скорее, а не ко мне. Мне не нравится то, что я кого–то убивал, но мне и не сняться по этому поводу кошмары. Я мало с кем об этом говорю. Когда я напиваюсь, я не кричу что я воевал и не хватаюсь за ножи, у меня высокий IQ и я люблю красивых и умных девушек. Я не хожу на встречи ветеранов и не состою ни в каких организациях подобного толка. Спокойно отношусь к чеченцам, как к просто людям. И очень не люблю день ВДВ (это просто пиздец и позорище). »
ЛИЧНО МНЕ БЫЛО ИНТЕРЕСНО
:)
ЕЩЁ ИНТЕРЕСНЫЕ СТАТЬИ НА САЙТЕ EZOLIFE.INFOВИДЕОЛЕКЦИЯ ВЫХОД В АСТРАЛ СЕКС ЭНЕРГЕТИКА ШКОЛА ПОХАБОВА АРКАНУМ АСТРОЛОГИЯ ЭКСТРАСЕНСОРИКА ДЕВА 281 НА ПРЕСССВЕЖАЯ ИНФОРМАЦИЯ О ТОМ КТО СТОИТ ЗА СПИНОЙ ОРАНЖЕВЫХ РЕВОЛЮЦИОНЕРОВ...ФОТОПРОГУЛКА 22102015 ПОЗВОНОЧНИК ЭНЕРГИИ БОЛЬ ИЗЛЕЧЕНИЕ СТИРАНИЕ КАРМЫ ТОНКИЕ ТЕЛА ОТВЕТЫМировые новости от сайта война и мир 11.10.16 21:03:07